Китайская территория
Наконец, в лучах заходящего солнца, тронулись. Хотите верьте, хотите нет — момент пересечения российско-китайской границы: здания вдоль неё, проверку китайскими погранцами, я видел в одном из своих снов несколько лет назад.
Миновали циклопическое сооружение, подобие Триумфальной арки — материальное воплощение Рубикона, разделяющего две цивилизации: русскую и китайскую.
Ехали минут 10-15, за это время перед глазами проплыло несколько больших помпезных зданий непривычных очертаний и разгрузочные железнодорожные пути, плотно заваленные длинными, высокими штабелями и россыпями досок. Снова остановились у совершенно пустого перрона ж/д вокзала.
Пока ждали китайских пограничников наблюдал из окна такую сцену: безлюдный перон, открывается дверь вокзала и из него трусцой бежит женщина уборщица, сутулясь, втянув голову в плечи, тащит в руке увесистый мешок с мусором. Подбегает к железному ящику, стоящему метрах в пяти от края платформы. Одновременно, к этому же ящику, с другой стороны подходит молодой стройный, с максимально прямой спиной, военный в отутюженном обмундировании зелёного цвета: фуражке, рубашке, брюках, ботинках, в руках резиновая дубинка. Женщина, не глядя на военного, торопливо открывает крышку ящика и суетливо пересыпает мусор из мешка в ящик. Солдат стоял горделиво выпрямившись и спокойно наблюдал. В этот момент у меня возникла ассоциация с нацистским концлагерем: надменный ариец контролирует работу недочеловека. Правда, в конце ассоциация немного смазалась, т.к. военный сам закрыл крышку ящика вместо женщины. А она, опять втянув голову в плечи, засеменила к двери вокзала.
Такой способ передвижения на работе мне доводилось наблюдать только во время срочной службы в армии. Так выводные иногда заставляли передвигаться арестованных на гауптвахте, при выводе их на работу или просто — поиздеваться.
Видать конкуренция на такую работу большая, коль они на ней бегом перемещаются.
Китайцы проверили относительно быстро, поверхностно, формально: сначала осмотр солдатами купе и вещей (без собак), затем паспортный контроль женщинами военнослужащими.
Потом долго стояли на станции в ожидании прицепления вагона-ресторана. Уже можно было выйти из вагона и зайти в вокзал -- в часть для иностранцев.
Перед отправкой в вагон село несколько пассажиров китайцев. Проводница предложила мне для более комфортного путешествия, чтобы не ехать одному, переселиться в купе к русскоговорящему китайцу, севшему кажется ещё в Иркутске. Я согласился и не пожалел — попутчик оказался весьма неординарной личностью и интересным собеседником.
Утренние пейзажи Маньчжурии за окном порадовали своей первозданной красотою, совершенно сходной с дальневосточными картинами дикой природы.
Но когда горно-лесистая местность начала выравниваться, стало промелькивать всё больше городков, потянулись необъятные поля кукурузы и риса.
Городки сменились городами, а в них плотные ряды многоэтажек, небоскрёбов, заводы с высоченными трубами.
Однако, вопреки фантастической картинке, которая образовалась в моей голове за долгие годы под влиянием СМИ, что территория Китая должна кишеть людскими толпами, из окна поезда Китай выглядел совершенно пустынным. Ближнее Подмосковье, визуально, воспринимается даже более густонаселённым. Кстати, и в Пекине у меня не сложилось ощущение, что Китай перенаселён, народу не больше чем в Москве.
Разглядывание необычных для русского глаза пейзажей я перемежал беседами с моим попутчиком — Лао Ваном (Старым Ваном) — весьма пожилым мужчиной 84-х лет. Но выглядел он максимум лет на 70, а физическое состояние было у него как у 65-летнего.
Лао Ван попросил называть его просто Лёвой, поскольку быстрое, слитное произнесение слов Лао Ван, приводит к такой аналогии. Но я всё же называл его Лао Ваном, поскольку Лёва, применительно к очень пожилому человеку, для русского уха звучит излишне фамильярно.
Он ездил в Сибирь к кому-то из своих детей. Набрал целый рюкзак русских книг. На столе в купе всю дорогу лежали две книги: "История Коммунистической партии Советского Союза" издания 60-х годов (он считал, что раз эта "история" издана при Хрущёве, значит там написана правда) и “Сборник диктантов и проверочных упражнений по русскому языку”, тоже 50-60 годов издания. Я поинтересовался, по чём нынче истории КПСС? Оказалось он отдал за неё в букинистическом 100 рублей. Я бы не взял такую книгу даже бесплатно, ну если только на растопку печи.
Как я узнал из рассказов Лао Вана, в детстве он пережил японскую оккупацию и уже десятилетним ребёнком был вынужден работать в магазине у японского торговца, благодаря чему выучил японский язык.
В зрелые годы стал офицером китайской армии (насколько я понял, служил в подразделениях аэродромного обслуживания), но, кажется, году в 62-ом, попал под крутой изгиб линии партии и был принудительно демобилизован на стройки народного хозяйства. С денежного содержания в 72 юаня, его перевели на зарплату в 32 юаня.
Скупые, отрывочные штрихи его рассказа нарисовали удручающую картину существования китайского народа тех лет. Крохотное жилое помещение, чуть больше собачьей будки, в котором ютилось 5 человек, микроскопическая зарплата за каторжный труд — таскать на спине 70-килограммовые мешки за 200 метров. Короче, жуткая нищета. Насколько я знал из информации СМИ, рисовавших жизнь рядовых китайцев 60-70-х годов, пределом их мечтаний были: телевизор, велосипед и дорогие наручные часы.
Холодильник относился к предметам роскоши. Жалею, что не записал соотношение цен на товары и зарплаты Лао Вана. Запомнилось только, что фотоаппарат "Зенит" стоил 300 с чем-то юаней, а его зарплата 32 юаня, при этом надо учесть ещё двоих детей...
Позже Лао Ван работал учителем английского языка. А русский язык он выучил, кажется, на производстве, когда контактировал с советскими строителями.
Политических взглядов Лао Вана я описывать не буду, поскольку не вполне отчётливо представляю себе какие суждения власти Китая считают допустимыми, а какие порицают. Недавно читал, в воспоминаниях у одного современного китайского писателя (Юй Хуа "Десять слов про Китай"), что сейчас в Китае власть вполне вегетарианская, но всё же, для пущего порядка табуирована критика действующей власти и бывших руководителей, находящихся на пенсии. Про мёртвых можно высказываться свободно. Насколько помню, Лао Ван чётко придерживался этой установки.
Не знаю, из политкорректности или искренне —
о России он отзывался тепло, желал нам успехов. Утверждал, что при необходимости Китай России всегда и во всём поможет, что наши территории им не нужны.
Если эти слова были искренними и они отражают общее мироощущение китайцев, то получается, что наши упорные страхи о порабощении нас китайцами — это всего лишь фобии воспалённого сознания.
Когда мы проезжали крупные города, то я обратил внимание на одноэтажные кирпичные постройки, очень похожие на наши кооперативные гаражи. Эти постройки казались полуразрушенными. Единственная деталь, указывавшая, что внутри обитают люди, это залатанные наскоро крыши: куски полиэтиленовой плёнки или рубероида постелены и прижаты по периметру камнями и кирпичами. У нас в таких трущобах в лучшем случае хранят дрова, а в худшем живут бомжи и хронические алкоголики. Даже цыгане обустраивают свои места обитания более прилично.
Об имущественном расслоении китайского населения Лао Ван не печалился, воспринимал это как должное. Хотя, как это соотносится с идеями коммунизма, приверженцем которых он был, я так и не понял.
На одной из больших остановок, выйдя на платформу я решил сфотографировать пассажирский поезд, стоявший напротив, в который шла посадка. В нём было несколько двухэтажных вагонов, которые в России появились года полтора тому назад и встречаются ещё крайне редко. Когда я стал фотографировать вагон, то увидел, что люди внутри проявляют ко мне повышенный интерес — внимательно на меня смотрят. Я приветствовал их взмахом руки. Неожиданно несколько человек откликнулись и улыбаясь, приветливо замахали руками.
Я подумал, что столь большое внимание ко мне вызвано тем, что я вышел из международного поезда и это внимание больше относится к статусу поезда, чем ко мне.
Однако, уже в Пекине, я узнал и почувствовал на себе, что европейская внешность для китайцев — это экзотика и вызывает у них такой же повышенный интерес, как в средней полосе России мужчина в одежде индейцев апачи.
Моё лицо на улицах Пекина воспринималось окружающими как некий артефакт. На меня смотрели почти все, кто искоса, тайком — из вежливости, кто открыто — с любопытством или удивлением.
Обычно китайцы смотрели на меня серьёзно и внимательно, но стоило мне им улыбнуться, то, как правило, в ответ их лица расплывались в радостных и очаровательных улыбках.
Рис, кукуруза, подсолнечник – на равнине большая часть земли между городами занята полями и огородами.
Это зернохранилища.
На всём протяжении от границы до Пекина, в городах наблюдается масштабное жилищное строительство. В небольших городах дома пониже, в крупных мегаполисах возводятся небоскрёбы.
На дорогах очень просторно. Плотность транспортного потока как в СССР 60-70-х годов. Косвенно это может свидетельствовать о том, что люди живут по средствам. Возможно, есть и другие причины. Я где-то слышал, что на права в Китае вроде бы надо учиться 4 года.
Интересная деталь: платформы железнодорожных станций практически всегда пусты. Насколько я понял, это объясняется тем, что в Китае нет пригородных электричек и население передвигается между населёнными пунктами на поездах, в вагонах различной степени классности, от общих до купейных. Людей на платформы запускают непосредственно перед прибытием поезда.
