Записки о чеченской войне 1995-96 гг.
Готовимся к боевым действиям
С 5-е на 6-е марта, мне довелось побывать с ночёвкой на блокпосту №19, расположенном на горе Гойтен-Корт. Она высоким одиноким горбом возвышается над окружающей местностью, вблизи селения Мескер-Юрт.
Согласно законам военной тактики - господствующие высоты необходимо занимать. Поэтому-то там и разместили блокпост №19. Отправился я туда с майором К , чтобы собрать материал по поводу исчезновения двух контрактников. Опять же, это происшествие было связано с проблемой отпусков. Бойцы пошли с блокпоста №19 на блокпост №15, где находился их прямой начальник, чтобы подписать у него рапорта на отпуск. Расстояние между блоками - пара километров. В этом промежутке солдаты пропали.
До места назначения нас подбросил замкомбрига на своём БМП, заодно он осуществил инспектирование подразделений. Появившись внезапно, мы тут же наткнулись на криминал. На подъезде к блоку, за придорожным бугром, замкомбрига усёк башню танка. Остановились. Развернулись. Подъехали. Стоит танк Т-80, а рядом с ним чеченский КАМАЗ. В кузове грузовика несколько двухсотлитровых бочек, в которые из танка по шлангу перекачивают авиационный керосин (у Т-80 двигателем служит газотурбинная установка). Деваться некуда - преступление налицо. Тут же, присев на камушек, начали заниматься с майором К писаниной. Бумаги эти, естественно, никуда потом не пошли, а лежали у начальства в виде устрашающего фактора, чтобы подчинённые сильно не распоясывались, памятуя о нависшей над ними угрозе.
Описанная сценка происходила в каких-нибудь ста метрах от блокпоста №15, курировавшего село Мескер-Юрт. Поговаривали, что через этот блокпост была налажена одна из артерий, по которой в бригаду поступала водка. И когда через полтора суток, в ночь с 7-ое на 8-ое марта чеченцы, без малейшего усилия, захватили и уничтожили это подразделение, по бригаде прошелестел шепоток: «Пропили блокпост»…
Ну а пока там все были живы. Наша делегация заехала к ним на полчасика. Офицеры о чём-то потолковали и мы отправились на Гойтен-Корт. Примерно в эти же часы в Грозном произошли боестолкновения федеральных войск с моджахедами. В связи с этим, подразделения, окопавшиеся на Гойтен-Корте, стали срочно проверять свою боеспособность на предмет отражения нападения. Условным противником служил полуразрушенный нефтеперегонный заводик у подножья горы.
Тут же выяснилось, что у танкистов не работают какие-то приборы. Они не смогли стрелять из пушки и ограничились несколькими очередями из крупнокалиберного пулемёта. А миномётчикам удалось произвести первые выстрелы из своих "Васильков" спустя минут тридцать, после команды "Огонь". Команда была дана ещё засветло, а первые выстрелы сверкнули уже в полной темноте. То бойцы не знали что надо крутить и что нажимать, а когда узнали, оказалось, что подряд 4-5 вышибных зарядов были некондиционными и солдатам пришлось делать "аборты" - наклонять вперёд стволы и вынимать из них мины (занятие очень опасное). Руководивший миномётчиками офицер, оправдываясь за своих подчинённых, пояснил, что старые расчёты на днях дембельнулись, а новые ещё не освоили технику. Подозреваю, что на уничтоженном через несколько часов блокпосту №15 боеготовность была на том же уровне.
8 марта. Пасмурный тихий день. В первой половине дня на территории бригады состоялась встреча командующего группировкой Тихомирова с представителями сельских администраций Шалинского района. Набралось человек 50-60. Чеченцы прибыли к КПП в назначенное время, около десяти часов, на автобусе и нескольких легковушках. Тихомиров позволил себе задержаться на часик. Прилетел он на Ми-8 в сопровождении двух Ми-24. Диалог происходил в большой армейской палатке и получился весьма странный. Основную часть времени говорил Тихомиров, на разные лады перепевая абстрактную мысль о необходимости мира и дружбы между народами, а чеченцы его всё спрашивали, наступит ли конец военной вакханалии. Когда я слушал Тихомирова, мне вспомнилась поговорка "Лучше молчать и казаться глупым, чем говорить и не оставлять в этом никакого сомнения".
Помнится один из чеченцев, представившийся бывшим работником юстиции, задал Тихомирову вопрос о правомерности создания и существования в Чечне фильтрационных лагерей. Тихомиров ответил, что их организовали согласно инструкции МВД. Кстати, тема фильтрационных лагерей в российских СМИ особо не освещалась. Её пару раз легонечко тронули по инициативе международных организаций и забыли в суете дней. Это одно из белых пятен в истории первой чеченской войны (да и второй тоже), которое с годами из белого может стать чёрным. Если на гауптвахтах российские военнослужащие с удовольствием истязали своих же сослуживцев, то можно только догадываться, как обращались они с чеченцами в фильтрационных лагерях.
Лишь только встреча закончилась и чеченцы уехали, по бригаде прошла информация, что блокпост №15 у Мескер-Юрта уничтожен. Около двух часов дня, на дороге перед КПП стала формироваться колонна бронетехники для поездки на блокпост. Разбрызгивая фонтаны грязи, одна за другой лихо подлетали БМП из разведроты и пехотных батальонов, густо облепленные солдатами. Образовавшаяся длинная механическая гусеница, ощетинившаяся стволами автоматов была готова ринуться к Мескер-Юрту. Но последовала команда отбой. Решили перенести операцию на следующий день, чтобы провести её при свете дня.
9 марта. С утра к Мескер-Юрту направилась такая мощная бронеколонна, столько в ней было БМП и танков, а на них столько солдат, что я подумал - это акция возмездия селу. Но оказалось, операцией руководил подполковник А., прошедший школу Афганистана. Бронетехника была расставлена по периметру блокпоста, на опасных направлениях, чтобы избежать возможной атаки во время осмотра. Блокпост представлял собой жалкое зрелище: все землянки и вагончики сожжены, пропал танк Т-80 и одно или два БМП (точно не помню), остальные БМП, три или четыре штуки были взорваны и сгорели, их внутренности местами расплавились. В момент нападения, на блоке находилось 34 или 36 солдат и офицеров, все они пропали. Каких-либо следов боя не наблюдалось.
Через год, я прочитал в "Общей газете" заметку журналистки Анны Политковской (убита в Москве в 2006 году) о том, как одинокая мать, единственный сын которой сгинул на том блокпосту, была вынуждена таскаться по судам и просить, чтобы её сына (солдата срочной службы) признали умершим, чтобы получить денежные компенсации.
С половины февраля до средины марта наш базовый лагерь утопал в грязи. От постоянного перемешивания талой воды с землёй дороги превратились в болота, по которым нормально передвигалась только гусеничная техника. Грузовики вязли. В некоторых местах даже БТРы с четырьмя мостами тонули и их приходилось выдергивать танками. Для пешего было целой проблемой пересечь дорогу, по которой регулярно ездила техника. С трудом удавалось найти место, где бы грязь не заливалась в сапоги. При ходьбе на обувь налипало по 3-4 килограмма земли. Когда потеплело и почва подсохла, на дороге в некоторых местах образовались рытвины такой глубины, что если в них заезжала БМП, то над землёй виднелась только голова командира сидящего на башне.
В начале марта по бригаде начали циркулировать слухи о том, что скоро начнём воевать. Солдатами они воспринимались с радостным возбуждением, энтузиазмом. Засиделись, измучились — обрыдло многомесячное безделье, неопределённость, закисание в чеченской грязи. Молодые здоровые организмы требовали движения, разминки, новых впечатлений. Большинство мечтало попасть в состав рейдового отряда. С 14-го марта началась спешная стрелковая подготовка второго батальона и восьмой роты третьего батальона к рейду. В их состав влили новую партию контрактников, которых вертушками перебросили из Ханкалы (возить грузовиками безоружных новобранцев стало опасно).
Учения проходили на территории бывшей учебки. Офицеры наскоро тренировали солдат элементарным передвижениям в условиях боя. Приучали к свисту пуль стреляя им поверх голов и под ноги, и объясняли, как по звуку отличить направленный в тебя выстрел. Бойцы пристреливали свои автоматы, ведя огонь по условным целям. Экипажи БМП и танков также опробовали свои вооружения. Короче говоря, солдат бегло и поверхностно ознакомили, как не погибнуть в первую минуту боя, если он случится. Хорошо, что нам противостояли разрозненные партизанские группы, основное вооружение которых состояло из автоматов и гранатомётов. Если б чеченцы обладали техническим оснащением равноценным нашему, а война бы велась по образцу первой или второй мировых войны: со сплошной линией фронта, стенка на стенку, ох они бы наше пропитое, прокуренное войско разнесли бы вдребезги и пополам. Но, к счастью, у чеченцев имелись только пара БМП, танк и одна установка "Град".
Некоторое время тому назад мне довелось прослушать передачу по радиостанции "Эхо Москвы". В ней историки приводили малоизвестные факты и цифры касающиеся Великой Отечественной войны. В частности говорилось, что перед отправкой на фронт, молодые советские лётчики имели практической лётной подготовки 2 (два!) часа, без единого учебного выстрела. У немцев же летчики перед первым боевым вылетом имели 600 часов лётно-огневой подготовки в тылу, плюс 200 часов в прифронтовой зоне. В советских фронтовых авиационных частях не боевые потери (в результате аварий) в два раза превышали боевые.
Когда я услышал эти цифры, то вспомнил нашу "огневую подготовку" в Чечне и пришёл к выводу, что за 55-ть лет в стране ничего не изменилось: как царствовало на её просторах людоедское мировоззрение, так оно и осталось - незамутнённое гуманизмом; как одерживали победы заваливая врагов горами трупов, на том же уровне "мастерства" и остались.
Хотя приказа о начале боевого рейда ждали, но всё же он поступил неожиданно. О том, что двадцатого марта я еду на боевые в качестве пулемётчика на БТРе, мне стало известно ближе к вечеру девятнадцатого марта, за восемнадцать часов до выхода. Как пулемётчик я был полный ноль.
