Записки о чеченской войне 1995-96 гг.
В наёмники! Лето 1995
Позвонил дежурному в райвоенкомат, узнал кто и когда занимается у них набором контрактников.
13 июня день был теплый и солнечный. Я пришел в указанный кабинет. В нём за столами, даже не столами, а школьными партами, сидели 3 или 4 женщины. Та, которая занималась набором контрактников, сидела слева у окна. Лицо у нее было немного треугольной формы - сужалось к подбородку, это придавало лицу выражение стеснительности. Кроме того, у нее немного шире обычного были открыты глаза. В совокупности создавалось впечатление, словно человеку неожиданно поручили какое-то сложное ответственное дело и она этим испугана, но пытается скрыть свое неловкое положение.
За вежливым "Присаживайтесь", — сразу последовало:
— Могу предложить вам службу в Северо-Кавказском Военном Округе.
Хотя было понятно о чём идёт речь, всё же я уточнил:
— Имеется ввиду Чечня?
— Да.
— Мои желания совпадают с вашими возможностями. Какие бумаги требуются для оформления?
Женщина продиктовала список необходимых справок. Затем я написал заявление военкому, с просьбой призвать меня на службу по контракту в горячую точку. Заявление было помещено в отдельную папку, на которой стали красоваться мои фамилия, имя и отчество (пока карандашом).
В конце беседы женщина пояснила, что поданное заявление меня ни к чему не обязывает, дескать, в любой момент я могу отказаться от сделанного шага. Я поблагодарил её за эту информацию, но заверил, что всё решил бесповоротно.
Интонация женщины и выражение её лица, с которыми была произнесена фраза о необязательности идти до конца, на секунду зафиксировали моё внимание. В последующие посещения военкомата, когда я приносил порциями требуемые документы, фраза о том, что все собранные бумаги меня ни к чему не обязывают, неоднократно повторялась. Позже, как мне кажется, я понял психологическое состояние этой женщины: ей поручили работу, которой она стыдилась. Вероятно она считала, что если с теми людьми, которых она оформит в Чечню, что-то случится - она будет морально ответственна за это. Доступным способом она оказывала сопротивление той войне. Спасибо ей за эту, хоть и не способную ничего изменить, но гражданскую позицию!
Медкомиссия была успешно пройдена, необходимые справки собраны, оставалось только ждать повестки на убытие. Как мне сказали, по аналогии с предыдущими наборами меня должны побеспокоить недели через две, максимум три. В ожидании этого момента я уволился с работы. Когда подписывал обходной, коллеги всё интересовались, куда я ухожу и сколько там платят? Я уклончиво отвечал, что работа нормальная и платят хорошо, но даже понятия не имел о размерах денежных довольствий контрактников в Чечне. В военкомате мне тоже толком на этот вопрос не могли ответить. Главным было то, что я смогу начать новую жизнь.
После решения ехать в Чечню, я стал внимательно смотреть программы новостей по телеканалу НТВ (Гусинского). Они, как казалось (на месте это подтвердилось) наиболее объективно освещали войну в Чечне. Начало первой чеченской войны прошло мимо моего внимания, так как я был в рабочем чаду и на окружающие процессы не реагировал. Звучит неправдоподобно, но до принятия решения о вербовке, я даже толком не представлял, где находится Чечня. Раз Северный Кавказ, значит где-то на юге. Более того, мне почему-то казалось, что это одна из союзных республик (их ведь было 15, поди все упомни).
И когда в моё сознание иногда прорывались обрывки информации о непростой ситуаци в Чечне, я недоумевал, почему при развале СССР она сразу не отделилась? Но эти мысли были секундными, поскольку учёба и последующая работа заслоняли от меня всё окружающее и происходящее, просто не было времени что-либо узнавать, чем-то интересоваться. Пока я вербовался, произошли события в Буденновске и на пару месяцев в Чечне установилось затишье. Армия от активных наступательных действий перешла к реагированию на демарши чеченских моджахедов.
По простоте душевной я уж стал подумывать, что война вот-вот закончится. Наивный чукотский юноша! После возвращения из Чечни, я как-то услышал по радио информацию о том, что во время первой войны, чуть ли не все российские банки открыли там свои филиалы... И такую "прачечную" взять и закрыть из-за какого-то теракта?!! Это просто смешно!
14 августа процесс пошел. До этого я раз в неделю отзванивался в военкомат и узнавал, начался ли набор? В тот день, утром, женщина занимавшаяся вербовкой, сказала мне по телефону, что сегодня должна поступить кодограмма из министерства по поводу набора в Чечню и чтобы я перезвонил завтра, но уже собирал вещи. Рюкзак был собран давно. После обеда решил вздремнуть - дождь намечался, клонило в сон. Неожиданно меня разбудила сноха. Испуганно сказала, что ко мне пришли из военкомата.
Это оказалась женщина вербовщик. Она сообщила, что согласно кодограмме, контрактников необходимо направить на сборный пункт уже завтра, после обеда. Женщина опять повторила, что я ещё могу отказаться. Я поблагодарил её и на этом мы расстались до следующего дня. Вечером пришел с работы брат. Жена ему всё рассказала ещё в коридоре, так что мне не пришлось подбирать слов для объяснений. Я хотел поставить их в известность о своём решении перед самым отъездом, чтобы избежать лишних словопрений. Брат ворвался в мою комнату до крайности возмущенный и полный недоумения... После получасового переругивания тема была исчерпана.
15 августа. Утром в военкомате мне выписали проездное требование и выдали на руки папку с моим личным делом. Передавая бумаги, женщина вербовщик в последний раз повторила фразу о том, что я ещё волен отказаться. Я тепло поблагодарил её за заботу и двинулся в путь. Дорога моя лежала в Московский областной военкомат. Он находился в пяти минутах ходьбы от Красной Площади. Прибыв туда, я обнаружил, что желающих повоевать за отчизну со всей многомиллионной Московской области набралось всего двое - я и парень по имени Сергей. Нашу "группу" возглавил майор, который положил в свой портфель наши папки с личными делами и мы поехали на Курский вокзал. В тот период сборный пункт Московского Военного Округа, для отправляющихся в Чечню, находился в Нижнем Новгороде. Туда стекались контрактники со всех областей входящих в МВО: Московской, Тульской, Брянской, Костромской, Орловской, Тверской и т.д.
Сборный пункт — Нижний Новгород. Август 1995
До ближайшего поезда на Нижний Новгород оставалось ещё часов 5-6. Майор купил на всех билеты, после чего мы договорились в 23 часа встретиться у вокзала и на этом разошлись.
Я с Сергеем пошел бродить по окрестным улицам. В сквере перекусили захваченными из дома харчами. Стали друг друга расспрашивать о мотивах вербовки в Чечню. У моего собеседника это была вторая попытка попасть на войну. В первый раз он договорился со знакомым парнем ехать наёмниками в Югославию. Но в тот день, когда нужно было прийти в условленное место, Сергей проспал. Явился на пару часов позже. Оказалось, что все желающие уже убыли к месту назначения.
Помню, что Сергей объяснял своё желание участвовать в войне плохим материальным положением, отсутствием средств к существованию. Как я позже убедился, подобную версию излагали практически все контрактники. Но при более тесном общении зачастую вскрывались иные движущие силы.
По моим наблюдениям, доминирующей причиной погнавшей людей на эту войну была экономическая разруха, царившая тогда в стране. Если взять всех контрактников нашей бригады за 100%, то процентов 25 из них, это были нормальные парни, которые в условиях безработицы и повсеместной невыплаты зарплат на производстве не смогли заставить себя встать к рыночным лоткам или торговать газетами в электричках; а также горячая послеармейская молодёжь, с низкой трудовой квалификацией, не нашедшая себе места под солнцем.
70% являлись банальными алкоголиками, перед которыми на гражданке стояла жёсткая альтернатива: или собирать бутылки и бомжевать или воровать и грабить и садиться в тюрьму. Наверное процента три бежали в Чечню от семейных проблем, ну и пару процентов пытались таким образом скрыться от уголовной ответственности за совершенные преступления. Совсем ничтожную часть, считанные единицы, составляли солдаты удачи. Однажды приняв участие в локальном вооруженном конфликте, распробовав вкус риска, крови, шальных денег, боевого азарта, полной безнаказанности, они уже не могли спокойно жить в гражданской обстановке. Их тянуло на войну, где можно свободно стрелять, убивать, жечь, разрушать получая от этого внутреннее удовлетворение и зарплату, плюс сверху деньги от разбоев и грабежей. Подобные субъекты кочуют с войны на войну: Карабах, Абхазия, Чечня, Югославия, Афганистан и т.д. В Чечне мне довелось встретить двоих таких субчиков. Перед этим они воевали в Абхазии, где спокойно можно было убить ночью человека лишь за то, что он не показал паспорт.
Поздно ночью сели в плацкартный вагон поезда Москва - Нижний Новгород и тронулись в путь. Несколько соседних купе и боковых полок заняли солдаты срочной службы. С плохо скрываемой мальчишеской гордостью они, как бы небрежно информировали окружающих, что их везут на бойню в Чечню. От присутствующих они ждали бабьих охов и ахов, по поводу возможной их печальной участи - смерти в самом расцвете лет. Бойцы с деланной неохотой говорили, что их везут для комплектования бригады спецназначения быстрого развёртывания. Эти пацаны просто "тащились " от "крутых" спецназваний таинственной бригады. Позже, двоих «воинов» из той группы я встретил в нашей бригаде, они попали в комендантский взвод и до дембеля каждый день стояли на посту по охране ЦБУ (центр боевого управления) или просто штаба; в любую погоду с каской на голове и в тяжеленном (30кг) бронежилете.
Посетовав на свою горькую судьбу и не найдя у нас сочувствия, бойцы, не сильно таясь от своих командиров, раздавили на четверых бутылку водки, закусили свиной тушёнкой из армейского сухпайка; вытерли об оконную занавеску лезвие ножа, которое использвали вместо ложки и легли спать. Наша команда тоже улеглась.
Утром поезд прибыл в Нижний Новгород. Погода была пасмурная, зябкая. У привокзальной площади, на трамвайной остановке произошла встреча, которая надолго врезалась мне в память. Мы столкнулись с группой контрактников, человек десять, прибывших из Костромской области. Они держали курс в том же направлении, что и мы - на сборный пункт. Видос у этой группы был весьма броский. Одежда, лица и манеры поведения сильно контрастировали с окружающей толпой. Ну рваная одежда это понятно - призывники исстари так одеваются. Все, включая сопровождавшего майора, были сильно пьяны. Но самое колоритное - лица. Это было нечто! Создавалось впечатление, что группу бомжей, хронических алкоголиков и закоренелых уголовников только что взяли из камеры ближайшего приёмника-распределителя, щедро напоили водярой и отпустили.
Особенно мне запомнился один тип с черной копной свалявшихся волос, плоским лицом, вдавленной переносицей, глубок и близко посаженными глазами. Этот парниша явно должен был находиться в психоневрологическом диспансере, а не на площади, среди людей. Я окончательно выпал в осадок, когда этот типус почти полностью (!) засунул себе в ноздрю указательный палец и вдохновенно поковырял им у себя в голове. В тот момент я впервые пожалел, что затеял поездку в Чечню. Через несколько часов я должен буду стоять рядом с ним плечом к плечу или спать голова к голове, а в гражданской жизни я бы постарался не приближаться к этому человеку ближе, чем на две вытянутые руки.
Наш майор вступил в контакт с начальником костромичей, объяснил тому куда и как ехать. Костромич стоял, раскачиваясь, с тупым, отсутствующим выражением на лице. В конце наш майор посоветовал костромичам в таком виде в часть не ехать, а побыть несколько часов за городом и проветриться от водочных паров. Хмельной майор по-своему воспринял совет и предложил подопечным купить ещё бухла и поехать за город. В группе вспыхнул спор как лучше поступить, а мы втроём поскорее удалились.
Наконец прибыли в воинскую часть, служившую сборным пунктом. Во времена СССР там было расквартировано 5 полков (то есть порядка десяти тысяч человек). В 1995-м году в эту часть удалось набрать всего 25 человек срочников(!)
Возле одной из казарм нас встретил начальник сборов - капитан в бушлате и солдатских сапогах. Хотя он был молчалив, а взгляд у него был строгий и проницательный, но лицо приятное - волевое, мужественное. Оценивающе посмотрев на нас, он поинтересовался наличием в рюкзаках спиртного. Но обыскивать не стал и провел на второй этаж казармы. Мы вступили в гулкое, безлюдное сумрачное помещение, заставленное двухъярусными койками застеленными до боли знакомыми тёмно-синими шерстяными солдатскими одеялами с тремя черными полосами в ногах. Эхо шагов от грубых солдатских сапог, отдавалось в груди сосущей тоской воспоминаний о срочной службе. С этой минуты моя жизнь поделилась на "до" и "после".
Контракт. 1995
Положив вещи под койки, мы с Сергеем отправились в клуб части, где в тот момент в одном из помещений шло заключение контрактов с прибывающими добровольцами представителями 166-ой отдельной, Витебско-Новгородской мотострелковой бригады.
Контракты подписывались споро. Новый заходивший клал своё личное дело на стол, за которым сидел президиум из нескольких офицеров. Старший комиссии пролистывал папку, удостоверяясь, что все необходимые бумаги имеются и заполнены правильно. Моё исходное заявление в военкомат, с просьбой о призыве на воинскую службу, оказалось неточным и пришлось дописать несколько слов о том, что, дескать, желаю направиться в горячую точку, а именно: в Чечню.
Затем выдавались два листка с текстом контракта, которые соискатель идентично заполнял. После этого, он вроде как становился военнослужащим контрактной службы. Когда я начал заполнять свой контракт, то обнаружил в графе "Срок контракта" цифры 3;5;10 лет. Я поинтересовался у одного из офицеров, какую цифру проставлять, если я рассчитываю служить не более одного года? Офицер как-то замялся и сказал, что в таком случае мне не выплатят подъёмные в размере 100 тысяч рублей (зарплаты в то время исчислялись сотнями тысяч рублей и миллионами; на гражданке я получал, насколько помню, 600 тысяч, а контрактником стал получать три миллиона рублей). О деньгах я думал меньше всего, поэтому установил себе срок службы 1 год.
Тогда на эти моменты не обращали внимания, потому, что требовалось много пушечного мяса. Бывало, подписывались контракты на 3 и 6 месяцев. Позже эта неувязочка служила предлогом для увольнения с формулировкой "за нарушение условий контракта", хотя с юридической точки зрения нарушений никаких не было. Просто под любыми предлогами людям не хотели платить положенные деньги. Зачем кому-то платить, если средства можно спокойно украсть?...
После заключения контрактов, нас, человек 30 , набравшихся на тот момент, отвели к вещевым складам и выдали обмундирование: х/б афганки, сапоги, зимние бушлаты и штаны, кепки, трусы, майки. Затем в казарме ещё выдали плащ-палатки (50-х годов), вещевые мешки 1957 года выпуска , котелки, фляжки, кружки, ложки, полотенца и портянки. Вот и вся экипировка российского контрактника. Переодевшись из лохмотьев в военную форму, сбрив лохмы и бороды, дикое стадо изгоев к вечеру превратилось во вполне респектабельное воинство.
В казарме мы прожили двое с половиной суток, в ожидании, пока прибудут все желающие повоевать. Каждый день нас строили по нескольку раз, проверяли по спискам, уточняли, доводили какую-то пустопорожнюю информацию, грозили... Началась обычная армейская жизнь в условиях мирного времени - переполненная бесконечным идиотизмом и беспросветной тупостью. За время ожидания несколько контрактников сильно ужрались водяры и даже встал вопрос об их увольнении.
Капитан, начальник сборов, успевший побывать в Чечне, рассказал на тему пьянства и алкоголизма случай, которому он был свидетель. Войска заняли коньячный завод, а там оказалась целая железнодорожная цистерна со спиртом. Саперы её тут же заминировали, написали на ней, что объект заминирован, предупредили бойцов, что цистерна заминирована. Но это не помогло. Семеро контрактников всё равно полезли в неё...
